Шкаренков П.П. Королевская власть в Остготской Италии по `Variae` Кассиодора: Миф, образ, реальность. Серия: Библиотека студента. — М.: РГГУ, 2003г. 140 с. обложка, 84x108 1/32 формат.
Какие бы события не описывал историк, он всегда должен понимать, что за их обликом стоит некая система ценностей, либо идеология. Своя собственная, зачастую непохожая на современную. Мы слишком привыкли примерять на людей далёкого прошлого свой образ мыслей, который мог быть совершенно иным. Историк, обращающийся с вопросом к источнику, должен прежде всего осознавать сам, почему он вопрошает именно так, как оно есть, постоянно подвергать самоанализу свой научный метод, и понимать, что источник нельзя загонять в рамки своего понимания, своего собственного «тезауруса». Источник важен сам по себе, поскольку он несёт отпечаток сознания своего создателя, и нужно разгадать секреты его мышления, затаённые образы, которые он вкладывал в вязь ткани своего текста.
Но перейдём от общих рассуждений, и так всем известных, к делу, у нас перед глазами более конкретная проблематика. В 476 г. rex Одоакр отправил последнего императора Рима Ромула Августула в бессрочный отпуск на живописную виллу в Кампании, и провозгласил себя владыкой Италии. Император Зенон в Константинополе поспешил признать германца своим наместником, назначил его magister militum и «patricim». В 493 году, через 17 лет, Одоакр был убит пришедшим с Востока готом Теодорихом, и через некоторое время ему же досталась эта почётная титулатура из рук императора Анастасия. Теодорих из рода Амалов не стал брать в руки императорскую мантию, как мог бы это сделать, он ограничился титулом rex’а восточных готов. Тем не менее, он был владыкой Италии, и, пусть даже и формально, гражданином Империи и её наместником.
Представим себе. Есть город Рим, с остатками прослойки патрициев, действует Сенат, действуют органы городского самоуправления. На просторах Апеннин живут римские граждане, в городах, деревнях и виллах. И в то же время в былом центре цивилизации расквартированы готские роды, над которыми властвует rex, он же – magister militum, так и не ставший императором, и, несмотря на сложные взаимоотношения с порфирородными владыками Востока, по всей видимости, не стремившийся к этому. Главный вопрос: каким образом исконные, «подлинные» римляне осознавали над собой подобную власть, странную, причудливую, представляющую собой будто бы совмещение двух миров?
При дворе короля находился знатный римлянин, который являлся его советником. Флавий Магн Аврелий Кассиодор Сенатор (ок. 490-ок. 585). Наряду с Боэцием, это был один из наиболее образованных людей своей эпохи, ритор и государственный деятель, несущий в себе угасающую латинскую учёность. Кассиодор был одним из тех, кто активно служил в администрации нового владыки, понимая, что между италиками и готами нужно найти точку соприкосновения и равновесия, избежать кровопролитий, и так изорвавших Pax Romana в клочья за последнее столетие. Само собой, власть Теодориха нужно было как-то встроить в universus mundus римлян, показать, что их мир ещё жив, и власть пришлого гота и его наследников вполне встраивается в привычные рамки функционирования их идеальной политической реальности. Так появились «Variae».
«Variae», по сути, не полноценный трактат, а сборник официальных документов, с помощью которых устанавливалась связь rex’а с римским населением Италии и Константинополем, автором которых и являлся Кассиодор. Эти документы являются одним из немногих источников, которые хоть как-то проливают свет на жизнь в Италии VI века, и тем паче странно, что они до сих пор не переведены на русский язык. И Павел Шкаренков, автор рассматриваемой нами книги, также не стал утруждать себя переводом этого важного источника. И тем не менее в своей небольшой работе он пытается «Variae» проанализировать, и понять, какие термины-связки встраивают власть Теодориха в римскую политическую реальность, и как Кассиодор от его имени легитимизировал власть над Италией.
Судя по «Variae», префект прекрасно понимал, что Амалы – это надолго, и тщательно обеспечивал союз их мира со своим. И в тоже время, аналогов королевской власти, по сути, в Римской республике не было, древние rex были тиранами давно ушедших времён, а иные гражданские должности не могли быть их подобием… за исключением титула императора. Конечно, Кассиодор избегает титула Theodericus rex, употребляемого Прокопием Кесарийским, и связанного с тиранией. Ловкий ритор употребляет массу эпитетов и метафор, чтобы обозначить властные полномочия Теодориха, предпочитая употреблять более нейтральное princeps, изначально связанное, по предположению Шкаренкова, скорее со знатностью носителя, нежели каких-то властных функций.
Однако, он напрямую связывает princeрs с целым рядом метафизических свойств императорского титула. Фактически в толковании Кассиодора Теодорих является неограниченным монархом, но ряд свойств princeрs, суть которых заключается в его… добродетели, в истолковании Шкаренкова. Скажем, такая черта, как civilitas подчёркивает уважительное отношение princeрs к своим подданным, и он является защитником традиционных прав и свобод римских граждан. Подметим одну важную черту, которую подчёркивает Шкаренков: текст Кассиодора исподволь описывает новую реальность, в которой монарх является неограниченным лицом, чьё всевластие сталкивается только с его доброй волей. Можно предположить, что, по факту, Теодориху действительно не могла противостоять ни одна сила внутри Италии, однако, для сохранения социальной стабильности, ему пришлось принять правила игры, которые в идейном отношении и «опредмечивал» его придворный римлянин. Кассиодор верил, что его Рим ещё жив, и новая власть встроится в неё, быть может, не только сохранив старое, но и влив в неё новую кровь.
Кассиодор прожил долгую жизнь, и долго находился при дворе в Равенне. Теодорих умер, а его наследники, Теодат и Втигис, оказались спаяны с Римом общей угрозой со стороны Константинополя. Их главный идеолог от лица Сената и патрициев выразил свою солидарность с властью королей готов, и объединил их судьбы с античной традицией. Так, Кассиодор остался верен и своему Городу, и Амалам, сделав всё для их объединения.
Маленькая, стостраничная работа Шкаренкова существенно проливает свет на идеологию Остготского королевства, но оставляет куда больше вопросов, чем ответов. Работа лишена чёткой структуры, и скорее напоминает сильно разросшуюся источниковедческую статью с вольными экскурсами. Это сильно размывает её логическую структуру, и следить за мыслью автора иногда тяжело.
Во первых, реальная политика Теодориха и его преемников внутри Италии, которую автор практически целиком оставляет на откуп старенькой монографии В. Энсслина (1959), хотя это наиважнейший вопрос.
Во вторых, прослеживая идеологические основы концепции Кассиодора, Шкаренков в основном обращается к основаниям античной традиции, лишь фрагментарно сравнивая его с властными идеологиями Средиземноморья за последнее тысячелетие, и слабо характеризуя собственно готские представления о власти. Либо в «Variae» нельзя найти подобных отсылок, либо автор не счёл нужным настолько углублять анализ.
В третьих – нехватка контекста. Объём работы невелик, и более обширный очерк истории Остготского королевства и его предшественников здесь не предусмотрен. Тоже касается компаративистского анализа идеологии Кассиодора, который также обойдён вниманием.
В общем, это довольно любопытная книга, но только для тех, кто локально интересуется проблемами идеологии власти. Единственное, создаётся впечатление, что эта работа является просто фрагментом чего-то большего, так как многие вещи оставлены за кадром, и не прописаны в тексте.
